– Потерпите, госпожа, – подъехал к девушке герцог. – Скоро уже приедем. Вон уже и городские стены видны.

Риола пожала плечами.

– Не волнуйтесь за меня, ваша светлость, я привыкла к любой погоде. Не заболею.

Ленор спорить не стал, только покачал головой. В этом возрасте он тоже считал себя бессмертным – обычное заблуждение молодых: плохое может случиться с кем угодно, но только не со мной. Потому-то первым делом по прибытии в свой столичный особняк он велел слугам подогреть воду и, несмотря на возражения Риолы, отправил ее париться. Когда же служанки, наконец, вывели девушку из комнаты в сухой и теплой одежде, напоил ее горячим вином.

– Извини, Риола, но ты нужна мне здоровая. Завтра тебе встречаться с королем – гонца я уже отправил.

– Уже? – Девушка даже побледнела. – Но я… у меня даже надеть нечего…

– Это плохо, но, боюсь, за оставшееся время мы ничего придумать не сможем – так что надевай, что есть. И не бойся, его величество еще не съел ни одной девушки.

Риола слабо улыбнулась, но тут подействовало выпитое вино, и она расслабилась, улыбка была уже не такой вымученной. Ленор махнул рукой ее служанке, и та вежливо, но настойчиво повела гостью в выделенную ей спальню.

Проводив девушек взглядом, герцог задумался. Как же представить ее Старинову? Очень сомнительно, что тот не поймет, что к чему. А впрочем… зачем что-то прятать и скрывать? Если князь не захочет жениться, то не помогут никакие уловки.

– Интересная девушка. – Под пристальным изучающим взглядом графа Танзани Риола чувствовала себя крайне неловко. Не зная, куда девать руки, она то прятала их за спину, то скрещивала перед собой, то вытягивала вдоль тела, при этом непроизвольно вытягивалась сама. И слова сказаны таким равнодушно-холодным тоном… то ли похвалил, то ли поругал.

– Не пугай баронессу, граф. – Герцог решительно задвинул спутницу себе за спину, спрятав ее от изучающего взгляда графа. Риола еле слышно выдохнула, впервые с момента, как девушка покинула родной дом, почувствовав к старому герцогу что-то вроде благодарности.

Сейчас такому же изучающему взгляду подвергся сам герцог, но его, похоже, это не слишком напугало.

– Ты уверен, что одной будет достаточно? Может, лучше…

– Не может, – решительно отрезал Алазорский.

Герцог нахмурился, пытаясь понять, что его сейчас напрягает. Вроде бы договоренная встреча с графом перед походом к королю, ради нее и выехали пораньше. И вдруг понял – изменилось его отношение к графу. Ему никогда не нравился этот холодный человек с льдисто-равнодушным взглядом. Казалось, он во всех видел врагов и внимательно выискивал малейшую слабость, чтобы мгновенно туда ударить, возникни необходимость. Он его просто не понимал, а потому опасался, когда не понимаешь кого-то, то инстинктивно ждешь неприятностей. Хотя и признавал, что граф предан королю совершенно. Это и мирило герцога с ним, и даже немного сближало. А вот сейчас поймал себя на том, что впервые думает о графе не как о безупречном рыцаре (кому понравится находиться рядом с совершенством), командире королевской гвардии, а как о самом обычном человеке.

Кажется, князь, хотя и невольно, сумел сблизить этих столь разных людей. Герцог хмыкнул. Можно даже сказать, что они стали друзьями, особенно после их совместной борьбы в Совете против попыток скинуть нового герцога.

– Почему? – Графа, похоже, совершенно не удивила такая резкость.

– Потому что я знаю князя лучше тебя, хотя и сам можешь представить, как он отреагирует на устроенные нами смотрины.

Граф улыбнулся краешком губ, потом снова уставился на Риолу.

– Надеюсь, ты не ошибся. Многие в Совете уже начинают присматриваться к юному князю, после того, как сам король ясно выразил свое расположение к нему, несмотря на возражения Эндона. А ведь раньше его величество всегда прислушивался к его мнению.

– Мнение Эндона – это мнение его дяди, – поморщился Алазорский. – Нехорошо так говорить, но его величество Эрих Родезский оказал королевству огромную услугу, когда убил этого интригана.

– Там хватает и других. Без присмотра Эндон не останется, но то, что он частично потерял доверие монарха, заметили все.

– И непонятно, на что он может решиться. Ума нет, так еще и кровь молодая играет. А после смерти дяди он получил в распоряжение целое баронство.

– Я за ним присмотрю. – Голос графа ничуть не изменился, но в этот момент Риола очень сильно посочувствовала неизвестному Эндону. Тут девушка заметила, что за ней наблюдают и граф, и герцог.

– Риола, – заговорил Ленор Алазорский, заметив, что баронесса очнулась от дум. – Мы с графом ведь не просто так при тебе все это говорим. Я советую очень внимательно присмотреться к раскладу при дворе. И опасайся Эндона – он очень сильно не любит князя, а зная, кто ты, он вполне может устроить тебе какую-нибудь пакость.

– А кто я? Вы, ваша светлость, уверяли, что выбор останется за мной?

– Так и есть, – кивнул Ленор. – И дело, как я уже говорил, даже не в моем обещании, а в характере князя. Но Эндон, когда дело касается князя, теряет даже тот ум, который у него есть.

– Спасибо, я запомню. – «И зачем я во все это ввязалась?» – ясно отразилось в тоскливом взгляде девушки. Но сдаваться было совсем не в ее характере, и она быстро взяла себя в руки. – А почему вы называете его князем? Что это вообще такое?

– Герцог Торендский Вольдемар, как вы слышали, иностранец. А князь – это титул у него на родине, соответствующий нашему герцогскому. Его уже многие только по этому титулу и зовут. Герцогов ведь в королевстве много, а князь один.

– Что еще больше подчеркивает его необычайность, – добавил граф. – А многие ничтожества очень не любят тех, кто вот так неожиданно выбивается вверх и не по заслугам, по их мнению, забирает себе все лавры. Кто-то называет его везунчиком, а все его победы – прихотью фортуны.

– А вы, граф, так не считаете? – Любопытство победило даже страх перед Танзани.

– Я провел рядом с князем много времени. Везение у него есть, но оно совершенно не определяет его успехи. Но в чем они заключаются, я вам сказать не могу – это трудно объяснить. Вы сами поймете, когда познакомитесь с ним. Одно могу сказать: он очень необычный человек, которого сильно потрепало в жизни. Не каждый из тех, кто уже в летах, пережил столько, сколько досталось ему. Потому порой кажется, что князь совершенно лишен эмоций.

С ума сойти! Риола даже рот открыла от удивления. И это говорит придворный, которого в королевстве за глаза называют ледяным графом. Если уж Танзани считает, что этот князь лишен эмоций…

– Не пугай девушку, – поморщился герцог. – Риола, уверяю, все не так страшно…

В дверь, прерывая разговор, постучали. Граф неторопливо вышел из комнаты, но тут же вернулся.

– Его величество ожидает вас, баронесса.

Риола нервно вернула в вазочку взятое только что оттуда яблоко и поднялась из кресла. Разгладила простоватое платье. Тоскливо посмотрела на себя в зеркало – служанка какая-то, а не баронесса. Ну почему именно это платье?! Утром так торопилась, что оделась в первое подвернувшееся. Впрочем, выбора особого не было: одно платье все еще сохнет, из второго она уже выросла, осталось только это. Есть еще мужские костюмы, но в них на прием к королю не пойдешь.